В конце апреля 2013 года в прессе снова заговорили о том, что администрация президента Афганистана и лично Хамид Карзай получают ежемесячные выплаты от ЦРУ наличными. Как отмечает газета The New York Times, первоначально эти суммы получали родственники и помощники президента, а впоследствии перечисления поступали в распоряжение администрации президента. Точные суммы не назывались, но указывалось, что это были десятки миллионов долларов наличными, которые якобы пошли на подкуп боевиков.
В подобных скандальных сообщениях давно нет ничего необычного: такие истории случались уже не раз. К тому же, совершенно очевидно, что и сам Хамид Карзай, и его родственники и помощники с давних пор находились в поле зрения ЦРУ, а возможно, даже сотрудничали с американской внешней разведкой. Удивительно то, что Хамид Карзай признал факт получения выплат от ЦРУ Советом национальной безопасности Афганистана, хотя и уточнил, что суммы были небольшие. По словам президента, средства расходовались на зарплаты сотрудников бюджетных учреждений и охранников, оплату лечения больных и выплаты стипендий студентам, и правительству США были представлены документы о расходовании этих средств. Хамид Карзай отверг предположение о том, что деньги передавались полевым командирам боевиков.
Несмотря на все разъяснения и опровержения, неприятный осадок от этих признаний остался. Этот вопрос стал предметом рассмотрения в парламенте, и ряд депутатов потребовали детального отчета о получении и расходовании этих средств. Нет никаких сомнений, что тема «денег ЦРУ» будет еще долго обсуждаться в афганском обществе и станет одной из тем талибской пропаганды, тем более, что вся история очень сильно сыграла на руку талибам, которые получили «подтверждение» того, что афганское правительство и президент — якобы американские ставленники. Талибов детали не слишком волнуют, всю ситуацию можно приукрасить, преувеличить и подать в выгодном свете.
Вообще, подкуп политиков в различных странах, не только в Афганистане, является довольно типичным приемом, применяемым разведками для достижения того или иного эффекта. Только, как правило, такие случаи покрыты завесой тайны и становятся известными много десятилетий спустя. И даже в случае обнародования детали подкупа зачастую остаются неизвестными или спорными, главным образом потому, что такие случаи всегда имеют сильный политический резонанс и используются в идеологической и политической борьбе. Иногда даже факт подкупа выдумывается, чтобы опорочить оппонентов, и подобные выдумки могут тиражироваться десятилетиями. Почему же в Афганистане о факте денежных перечислений стало известно так быстро и они были подтверждены самим президентом? На этот счёт можно высказать несколько предположений.
Во-первых, скорее всего, упомянутые деньги шли на поддержку национальных спецслужб Афганистана: Хамид Карзай даже указал, что получателем был Совет национальной безопасности Афганистана. Насколько можно судить, эти перечисления составляли немалую долю бюджета УНБ и использовались в снабжении и оперативной работе, поскольку афганский бюджет весьма слаб для содержания крупных вооруженных сил, полиции и мощных спецслужб. В такой ситуации Карзай, конечно, не мог вдаваться в детали, потому ограничился рассказом об оплате лечения больных и выплате стипендий. Американцам это было объективно выгодно, поскольку усилия УНБ, в особенности после известного «сезона охоты» на полевых командиров, давали положительный результат.
Во-вторых, сам факт публикации, очевидно, является следствием соперничества в Афганистане нескольких держав, которое приводит к явлению, получившему название «война разведок», когда спецслужбы стран, являющихся союзниками по коалиции, тем не менее, преследуют свои цели и препятствуют остальным. Наиболее яркий и известный пример — Муса-Кала, крупный форпост талибов, который существовал несколько лет в тылу иностранной группировки в Кандагаре и на главной тропе снабжения, ведущей в Северный Афганистан, только благодаря усилиям британских спецслужб. Об этом стало известно практически случайно. В случае перечисления средств ЦРУ афганскому правительству вброс информации в прессу также, скорее всего, являлся элементом «войны разведок», только из-за скудности информации делать какие-то выводы не представляется возможным.
Важно отметить, что одной из причин утечки информации стала позиция ЦРУ, которое, видимо, делилось сведениями со своими партнерами или же просто не предпринимало особых мер по обеспечению секретности, чем облегчило заинтересованным сторонам использование этой информации.
В-третьих, заявления Хамида Карзая — это попытка сгладить разрушительный эффект от публикации. Очевидно, что в преддверии выборов президента и вывода войск подобные публикации сильнейшим образом подрывают авторитет правительства и играют на руку боевикам. Президент, насколько можно судить, решил во избежание распространения слухов и кривотолков признать получение денег и поставить общество перед этим фактом. Значительную часть нанесенного ущерба ему удалось компенсировать.
Безусловно, это не первая попытка «свалить» Хамида Карзая компроматом и вряд ли она будет последней. Напротив, чем ближе выборы и вывод иностранных войск, тем чаще и настойчивее могут предприниматься такие попытки. Некоторые близлежащие страны по целому ряду причин весьма заинтересованы в усилении талибов и распространении их влияния в Афганистане. Это позволяет им решать многочисленные политические, экономические и даже социальные задачи за счет афганцев. Судя по заявлению Хамида Карзая от 4 мая 2013 года о том, что Афганистан никогда не признает линию Дюранда афгано-пакистанской границей, за нападками на президента могут стоять пакистанские спецслужбы. Во всяком случае, такое предположение выглядит весьма правдоподобно в свете афгано-пакистанского вооруженного конфликта в провинции Нангархар. Если позиция Пакистана в отношении границы не изменится (а оснований для этого не просматривается), то Афганистан во время и сразу после вывода войск столкнется с сильным пакистанским давлением и вынужден будет искать новых союзников для вооруженных сил и спецслужб, как явно, так и тайно. В поиске и выборе новых союзников на первом месте, конечно, окажутся вопросы надежности партнера в деликатной сфере национальной безопасности.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции.
|
